О Джеке Воробье.
Признаюсь: когда мы приступили к работе над первыми «Пиратами Карибского моря», сценария у фильма не было вообще. Была лишь идея снять что-нибудь приключенческое, взяв за основу одноимённый аттракцион в парке развлечений в Диснейленде.
Придумывая характер Джека Воробья, я отталкивался от идеи, которая пришла мне в голову, пока смотрел мультики с дочкой (ей тогда было года 3). Это были старые короткометражки про Багза Банни, Хитрого Койота и прочая классика. И меня вдруг поразили сцены, когда Койоту, например, на голову падает валун, а он встаёт всего лишь с шишкой, на которую наклеен пластырь. Мне стало интересно, можно ли применить такие гротески, такую небывальщину в игровом фильме, — в какие бы переделки ни попадал мой Джек, он выходит из них целёхоньким.
Популярностью Джека Воробья я был шокирован, честно! Что такой вульгарный персонаж настолько понравится людям. Но не собираюсь ничего менять в его характере.
Возможно, его любят за то, что он ничего из себя не строит. Он такой, какой есть: нахальный, вульгарный, удачливый — ему вечно удаётся выйти сухим из воды. Он говорит людям в глаза вещи, которые мы тоже порой хотим кому-нибудь сказать, но боимся выглядеть невежливыми. Он сначала говорит, а потом думает. Может, он и осознает, что наговорил, спустя 5,5 секунды, но уже поздно… Джек в своём роде невинен, как ребёнок, который может иногда хулиганить, и его за это не накажут. Это же мечта любого взрослого!
Это не единственный мой безумный персонаж. С капитаном Джеком все просто: он постоянно не в себе от комбинации крепкого рома и жары. Безумный Шляпник сошел с ума потому, что использовал в работе много клея — в XIX веке в него добавляли ртуть. Все шляпники были тогда немного чокнутые, это исторический факт!
Мой дед говорил, что нестрашно сойти с ума, если ты сам не осознаешь этого. Хуже, если ты тронешься немного, но будешь понимать, что болен. Так что если сходить с ума, то по полной программе! Таков мой план в старости.
О детстве.
У меня действительно было непростое детство. И отношения с братом ? он на 10 лет старше ? и сестрами у меня были ближе, чем с родителями. Родители воевали друг с другом, иногда до крови. Они остались вместе ради детей, а не должны были. Когда они наконец разошлись ? мне тогда было 15, всем было ясно: это лучшее, что они могли сделать для семьи. А пока они жили вместе…
Мы бесконечно переезжали, за 15 лет сменили 20 мест жительства, жили вшестером в крошечных домиках. Помню, однажды школьный приятель пригласил меня домой, и его мама предложила мне остаться на ужин. Я был потрясен: вся семья собралась за столом, брат приятеля, сестра, мама-папа… И сначала все ели салат… Волшебное название романо… Вилки лежали слева от тарелки, ножи справа ? у нас такого никогда не было. У нас ели принесенное из KFC или «Макдоналдса». И все в разное время, семьей за столом никому в голову не приходило собираться… В общем, жизнь нашей семьи была довольно-таки адской ? и в бытовом отношении, и в смысле того, что нам приходилось постоянно чувствовать, насколько родители не выносили друг друга. И при этом они совсем неплохие люди.
Мои родители растили четверых детей в довольно сложных условиях и любили нас. Но они пошли на поводу условности — всё ради сохранения «полной семьи». Что оказалось пыткой для тех, ради кого они, казалось бы, вовремя не расстались.
Наша семья… она была не просто неблагополучной, а глубоко больной. Из таких семей и выходят, между прочим, серийные убийцы. Я хочу сказать ? всёпровоцировало на крайность. Моя крайность была ? отстаивать то, каков я есть. Бороться за собственную индивидуальность. Следовать условностям, тому, что навязано извне, ошибка, я убежден. И тогда так считал. А потому считался «трудным» подростком. Сам-то я о себе так не думал. У меня всегда была довольно высокая самооценка, я был абсолютно уверен в себе.
О Ванессе Паради.
Мы познакомились давно, в 93-м. Я помню это ощущение ? ух. Ну, было и прошло. Секунда. А потом в Париже я снимался в «Девятых вратах» у Полански. Сидел в лобби отеля за компьютером, ловил мейлы. И вдруг увидел в другом конце лобби немыслимую спину. Женщину в платье с открытой спиной. «Вау…» ? подумал я. Она вдруг оглянулась и посмотрела на меня. Я отвернулся, пошел к лифту. И опять эти глаза. «Вы помните меня?» — спросила она. И все. Я сразу понял: случилась большая беда. Конец, смерть всей прошлой жизни.
Я увидел ее и понял, что хочу, чтобы она стала матерью моих детей. Знаете, мы прожили чудесные годы с Ванессой. Но в жизни все случается. И поверьте, мы сейчас в очень хороших и дружеских отношениях — никакой враждебности между нами нет. Ванесса — потрясающая женщина и мать, я люблю и буду любить ее всегда.
Об Эмбер Хёрд.
Если смотреть со стороны, Эмбер не та женщина, с которой мне следовало быть, а я — не тот, с кем следовало быть ей. Хотя бы потому, что актерам и актрисам лучше не жить вместе. Но едва ли не в первый раз, когда я только узнал Эмбер и мы разговорились, я был поражен ее умом. Она невероятно сильная и блистательная женщина, которой есть что сказать. К тому же у Эмбер очень четкий взгляд на свою карьеру. Вопреки сплетням и слухам, будто она «вцепилась» в меня из-за того, что мое имя может ей помочь, — я ей не нужен. Она все сделает сама.
В общем, с таким сочетанием, знаете, существует надежда, что я все делаю правильно. А уж как Эмбер знает музыку, именно ту, которую я люблю всю свою жизнь, — блюз и кантри! У нее необыкновенное чутье и чувство стиля… Я дошел до очень интересного периода в своей жизни, дошел до такого перекрестка, когда готов посвятить себя одному человеку, одной женщине и любить ее так, как люблю своих детей. Я считаю себя счастливчиком. Эмбер — замечательная девушка.
О женщинах.
Тот, кто видел рождение своего ребенка, как видел я, уже никогда в ней не усомнится. Женщины сильнее нас. Для них не существует глупостей ? только главное. Жизнь, дети, свобода. Они не видят смысла в вечной жизни ? они продолжаются в детях, и этого достаточно. Они не завоеватели ? им и так принадлежит мир, потому что они способны создать новую жизнь. И они легко жертвуют собой. Поэтому я теперь все больше отдаю долги.
О детях.
Это очень интересно — наблюдать за тем, как растет и развивается твой ребенок. Она уже на пути во взрослую жизнь, и как бы я ни хотел удержать ее в детстве, у меня это не получится. Она умная девочка и ко всему подходит очень сознательно. Я могу лишь гордиться ею и ее успехами. Но особенно я горжусь нашими с ней отношениями: что бы ни случилось, она знает, что может прийти ко мне и рассказать свою историю в мельчайших подробностях. Мы доверяем друг другу, и это дорогого стоит. С Джеком у нас такие же отношения: он понимает, что я всегда рядом и всегда готов его поддержать. Родительская любовь — это совсем не обязательно постоянное одергивание и чтение нотаций. Это скорее умение незримо присутствовать и всегда быть готовым помочь своему ребенку, давая ему при этом нужную для самореализации свободу.
Как вам?
